Work Text:
Он сказал - не знаю, Гимли, я больше не могу.
Здесь всё пусто и горько. Всё рассыпается пеплом
И ледяным дождём.
Море ждёт меня, просто сил никаких больше нет,
Чтоб противиться зову. Прости. Я лишь призрак того, кем был.
Я сказал - давай. Мы построим лодку и уплывём.
Мам, пап, я, похоже живой,
хоть и не знаю, надолго ли. И на каком я свете.
Мир не вывернулся наизнанку,
Он как кожаный мячик, и у него
обе стороны внешние. Там и тут есть солнце.
И звёзды. Те же самые звёзды.
Эарендил пытался нам рисовать, но запутался.
Он привезёт письмо. Он бывает и там, и тут.
Был шторм. Было очень страшно. Думал, что утону.
Листик пел волнам. Я орал, я ужасно ругался,
в Махала душу мать, и небесной киркой махать,
и морийского Балрога через семь провалов.
С каждой волной, я думал, душа оборвётся, и всё, ко дну.
Мокрое всё насквозь.
И потом среди пены и бури возникла рожа.
С бородой, но не Махал. И спрашивает - эй, а ты кто такой?
- Гимли Глоинссон, - говорю.
- А куда путь держишь?
- На запад.
- Так нет пути.
Ну а я что сделаю? Не было моих сил
Оставаться, стариться, умирать.
- А чего орал?
- Утонуть боялся. Я умею плавать, но недалеко.
- Ну а ты, болван?
Листик сказал, что он Леголас Трандуилион.
- А, - сказала гневная борода, - там папка твой всех достал.
У него сил не было даже сказать "ну папа".
Борода ругалась:
- А если бы этот дурак утонул?
Как бы ты там жил? Бесконечность лет?
- Не знаю!
- Старость, - сказал я, -
всё равно что тонуть
в волнах времени.
Так что какая разница?
Бородач сказал, что он Оссэ,
Что нам, раздолбаям, за наши доблести и свершенья
Будет дарован свет и, етить, покой. И дом.
Чтобы мы держались за мачту, леер и прочую белиберду
Потому что мы сейчас поплывём.
Ух мы и поплыли! Я орал опять, но уже от счастья
Потому что скорость, и пена, и вся вода,
Я вцепился в пальцы
Листика
Ледяные от той воды
Он смотрел вперёд, как прицеливался, и радость
не успевала за ним. А я - я был словно пьян,
этой скоростью, и ещё
Тем, что мы не умерли.
И когда мы выползли - высадились - и там
были камешки на мощёной дороге,
Уходящие горкой вверх.
Они были теплее, чем всё, что я видел в жизни.
Так что я лёг на них - разноцветные - обнял землю
И сказал, что ну на хрен, больше я никогда.
- Слава Эру за малые милости, - откликнулась Борода.
Леголас запустил в него камешком. Я сидел и дышал.
Мы доплыли. Ура. Мы выжили.
Нам построили первую хижину те тэлери, что здесь живут.
Из верёвок, тканей и раковин. Постель из пуха.
Пух повсюду, знаете, лезет, и я перестроил дом,
чтобы был побольше и попрочней,
Резьбой всё украсил - резец такой подарили мне,
что как будто мысль он через камень плывёт,
И выходит пенное кружево, листьев вязь,
и огонь костра, и черничник на склоне, и дрозд.
И я думал, если Листик захочет, то пусть
Уплывает к тем берегам, где гора и свет
Настоящий, а не от фонарей и звёзд.
Мне и здесь хорошо, а соскучится - сможет в гости.
Если там его сердце найдёт покой.
Он сказал, что нашёл покой, когда я
Взял его за руку, там, на лодке. Что он
Получил все ответы. Что все пути
Для него замкнулись. И мир снова цельный. Тогда
Он улёгся рядом на камни и, глядя вверх,
называл созвездия. Ему на нос слетел серебристый лист.
Камни тёплыми были под пальцами, и я мог на ощупь
Распознать каждый самоцвет.
Я в них знаю толк.
Здесь ими мостят дорожки.
Мам, пап, у меня всё в порядке. Работа, дом.
Листик передаёт привет.
Я не знаю, надолго ли это всё. Но уж сколько будет. Люблю вас.
Гимли
с Тол-Эрессэа
P.S. Видел Махала! Шлю вам его портрет.